Речь, произнесенная на 12-м ежегодном собрании Американского хронохимического общества
Джентльмены!
Меня называют основателем хронохимии, и я не могу противостоять чувству некоторой гордости. Создать новую науку — это привилегия, которая дается немногим.
Я очень ясно помню тот день, когда впервые бросил щепотку тиотимолина в воду и подумал, что заметил нечто странное. Он всегда растворяется быстро — к этому я привык. Обычно казалось, что тиотимолин исчезает в тот момент, когда он касается воды. Но у меня никогда не было образца тиотимолина такой чистоты, как щепотка, которую я получил в тот июльский день. И когда я следил за падением белого порошка в воду я. помню, подумал: «Черт возьми, он растворяется до соприкосновения с водой!»
Сообщение об эндохронности, о том факте, что существует вещество, растворяющееся в воде за 1,12 секунды до добавления воды, вызвало сенсацию. Вы все это помните, я уверен. И в то же время многие сочли тиотимолин мистификацией. В комментариях научных журналов сквозил юмор. Попадавшие ко мне сообщения демонстрировали огорчительную тенденцию описывать опыты, лишенные всякой научной ценности. Я был вынужден прийти к заключению, что надо мной подшучивают. Может быть, окончательным доказательством причиненного таким способом вреда является то, что после двенадцати лет своего существования Американское хронохимическое общество способно собрать всего лишь пятнадцать человек для того, чтобы слушать эту речь.
Это были дорогостоящие шутки, джентльмены. Из-за них мы утратили первенство в космическом соревновании. В то время как американские ученые, обессиленные недоверием своих коллег, с трудом продолжали исследования тиотимолина н были вынуждены ограничиваться опытами малого масштаба. Советский Союз построил на Урале новый город — «Тиотимолинград».
То, что Советский Союз воспринял тиотимолин всерьез и сумел его использовать — это факт. А мы все еще погружены в благодушие. Ни одна видная политическая фигура не рассматривала эту ситуацию с тревогой. Они все еще задают вопрос: «Что такое тиотимолин?». Сейчас я объясню этим близоруким политиканам, что означает тиотимолин для наших усилий в космосе.
Исследования тиотимолнна перешли из стадии, которую мы можем теперь назвать «классической», в «современную» после создания «телехронной батареи» Анной Мак-Ларен и Дональдом Митчи в Эдинбургском университете. Если вы что-нибудь читали об этом, то вы — ясновидящие, так как широкая печать и подавляющая часть научной хранят тупое молчание. Статья о телехронной батарее появилась только в маленьком, хотя и весьма уважаемом, «Журнале невоспроизводимых результатов», который редактирует очень способный джентльмен — Александр Кон.
В простом эндохронометре, с которым мы все знакомы, тиотимолин растворяется за 1,12 секунды до того, как подана вода. В батарее, состоящей примерно из 77000 элементов, концевой образец тиотимолина растворяется за целый день до того, как подано исходное количество воды!
Такие батареи были построены в Эдинбурге и в моей лаборатории в Бостоне в виде крайне компактных моделей с помощью печатных контуров и усовершенствованной миниатюризации. Устройство, имеющее объем не более одного кубического фута, может обеспечить двадцатичетырехчасовой эндохронный интервал. Имеются веские, хотя и косвенные доказательства того, что Советский Союз обладает еще более совершенными устройствами и производит их в промышленных масштабах.
Очевидное практическое применение телехронной батареи — предсказание погоды. Если первый элемент батареи расположен так, что на него может попасть дождь, то тиотимолин в последнем элементе растворится за день до этого.
Я полагаю, что всем вам ясно, джентльмены, как можно применить телехронную батарею и для любых иных предсказаний. Возьмем легкомысленный пример — скачки. Допустим, что вы собираетесь поставить на определенную лошадь. За двадцать четыре часа до забега вы можете твердо решить, что если эта лошадь завтра выиграет, то немедленно после получения сообщения об этом вы добавите воду в первый элемент телехронной батареи, а если не выиграет, — то не добавите. После того как вы примете такое решение, вам остается только следить за последним элементом. Если тиотимолин в нем растворится, вы будете знать, что лошадь выиграет.
Вы смеетесь, джентльмены. Но не может ли такая система быть использована при запуске спутника?
Допустим, что через четыре часа после запуска автоматическое устройство на борту спутника посылает сигнал на базу. Допустим, далее, что этот сигнал является импульсом, под действием которого в первый элемент телехронной батареи поступает вода. Но получение сигнала через четыре часа после запуска доказывает, что спутник находится в безопасности на орбите. Следовательно, если тиотимолин последнего элемента батареи растворяется сегодня, то мы можем быть уверены, что завтрашний запуск будет успешным.
Вы все еще смеетесь, джентльмены? Не является ли сказанное разумным объяснением постоянных успехов Советов по сравнению с нашими весьма скромными достижениями?
Принято, конечно, объяснять неизменные успехи советских запусков тем, что там скрывают свои неудачи, но правдоподобно ли это? Не достигали ли они с удивительным постоянством успехов именно тогда, когда это было им нужно? Спутник I поднялся через месяц после столетия со дня рождения Циолковского. Спутник II полетел для того, чтобы прославить сорокалетие русской революции. Лунник II поднялся как раз перед визитом советского премьера в Соединенные Штаты. Лунник III полетел во вторую годовщину запуска Спутника I.
Совпадение? Или они просто все предвидели с помощью своих телехронных батарей? И выбрали именно ту ракету, для которой успех был обеспечен?
Как можно иначе объяснить, что Соединенные Штаты не смогли запустить ни одну из своих многочисленных ракет в какой-нибудь знаменательный день?
Советы не всегда воздерживаются от сообщений до получения уверенности в успехе, как предполагают некоторые.
Когда Луиник III был на пути к Луне, советские ученые уверенно сообщили, что он сфотографирует скрытую сторону Луны, двигаясь по орбите вокруг этого небесного тела. Орбиту Лунника III можно было вычислить с абсолютной точностью. Но откуда могли советские ученые знать, что фотокамера не подведет? Не являлось ли успешное выполнение камерой ее задачи автоматическим сигналом для телехронной батареи?
Мой ответ: очевидно, да.
А что можно сказать о будущих попытках отправить человека в космос? Допустим, что с человеком сговорились о посылке им сигнала из космоса через определенное время после запуска. Телехронная батарея покажет, сможет ли астронавт послать этот сигнал.
Если батарея останется неактивной, человек не будет послан. Очень просто. Решающим фактором, задерживающим посылку человека в Космос, является опасность для астронавта. Думаю, что Советский Союз достигнет этой цели раньше нас — из-за глупости нашего правительства, не понимающего значения тиотимолина.
Указанный принцип можно применить к любым научным и ненаучным исследованиям. Можно построить, например, гигантские мегабатареи, чтобы предсказывать результаты выборов в будущем году.
Позвольте мне сделать теперь несколько замечаний о великих опасностях, с которыми не меньше, чем с великими благодеяниями, связаны проблемы тиотимолина. Они начинаются с самого старого парадокса тиотимолина — парадокса одурачивания — с возможности растворения тиотимолина, который затем обманывают, не добавляя воду. Одурачивание тиотимолина теоретически возможно. Из принципа неопределенности Гейзенберга следует, что нельзя сказать с уверенностью, растворится ли каждая данная молекула тиотимолина до добавления воды. Вероятность того, что это не произойдет, вполне заметна. По-видимому, телехронная батарея будет давать один ложный ответ на более чем миллион правильных. В подобном случае тиотимолин в последнем элементе батареи растворится, даже если вода не будет добавлена к первому. При этом возникает вопрос: откуда же все-таки появится вода?
В моей лаборатории была предпринята попытка зарегистрировать растворение без последующего добавления воды. Принцип, использованный в этой попытке, был прост. Один из моих студентов работал с батареей, в которую должен был добавить воду вручную на следующий день. Студент совершенно честно намеревался провести опыт до конца. Теоретически тиотимолин последнего элемента должен был раствориться. Тогда я перевел студента на другую работу и поручил батарею другому студенту с инструкцией не добавлять воды. Оказалось, что тиотимолин последнего элемента растворялся в этих условиях примерно в одном случае из двадцати, т. е. гораздо чаще, чем следует из «Гейзенбергова отказа». Но, как вскоре выяснилось, тиотимолин не удавалось одурачить. Всегда происходило какое-нибудь событие, приводившее к добавлению воды. В одном опыте первый студент вернулся и добавил воду до того, как его остановили. В другом опыте вода пролилась случайно. В третьем служитель… Но было бы скучно описывать способы, к которым прибегал, так сказать, тиотимолин, не желая быть одураченным. Достаточно сказать, что у нас не было ни одного случая истинного «Гейзенбергова отказа».
Со временем мы, конечно, начали принимать меры предосторожности против обычных случайностей, и число псевдоотказов уменьшилось. Мы, например, помещали батарею в замкнутые осушаемые сосуды, но во время псевдоотказов они трескались и разбивались.
В нашем последнем эксперименте мы, казалось, обнаружили «Гейзенбергов отказ», но в конце концов эксперимент не пришлось описать. Вместо этого я безуспешно пытался сообщить о последствиях опыта соответствующим официальным лицам. Позвольте рассказать вам об этом эксперименте. После того как было зарегистрировано растворение, мы поместили батарею в стальной контейнер и стали ждать момента, в который следовало добавить воду. И в это время на Новую Англию обрушился ураган Диана. Это случилось в августе 1955 г.
Был момент, когда Бюро погоды сообщило, что опасность миновала, что ураган повернул назад, к морю. Мы вздохнули с облегчением, так как подходило время подачи воды в батарею. Однако если кто-нибудь из вас был втот день в Новой Англии, он вспомнит, что позже Бюро погоды сообщило, что оно «потеряло» ураган. Вспомним, что ураган обрушился на нас неожиданно, что в течение часа во многих местах выпало пять дюймов дождя, что реки вышли из берегов и началось наводнение.
Я видел этот дождь — это был потоп. Маленькая речка, протекавшая мимо университетской спортивной площадки, превратилась в бурный поток и начала разливаться по лужайке.
Я закричал, чтобы мне принесли топор, разрубил стальной контейнер, вынул телехронную батарею, в меркнущем свете штормового дня наполнил водой мензурку и приготовился в надлежащий момент налить воду в батарею.
Когда я сделал это, дождь прекратился и ураган ушел.
Я не утверждаю, что мы были причиной возвращения урагана, но все же каким-то способом вода должна была попасть в батарею. Это произошло бы в случае, если бы стальной контейнер был унесен рекой и разбит водой и ветром. Исходное растворение в конечном элементе предсказывало такой результат или … мой добровольный отказ от эксперимента. Я предпочел последнее.
Иногда я думаю, что библейский потоп, прототип которого действительно удалось установить по осадочным породам в Мессопотамии, был вызван опытами с тиотимолином в древнем Шумере.
Я говорю вам, джентльмены, что перед нами стоит неотложная задача — убедить наше правительство добиваться международного контроля над всеми источниками тиотимолина. Ни один миллиграмм тиотимолина не должен попасть в руки безответственных лиц!
Писатель-фантаст, професор биохимии А. Азимов