В просторных залах Эрмитажа вы можете увидеть чудесные старинные росписи.

Вот в каком-то заколдованном лесу охота или вернее — жестокая схватка. На человека, сидящего верхом на слоне, набросились огромные звери — лев, тигр, пантера (величиной не меньше слона), чудовищный грифон с крыльями, головой хищной птицы и телом льва. Не знаешь, чему больше дивиться, — фантазии художника или его мастерству. Сцена пира: мужчины в узорчатых одеждах пьют из золотых чаш. А вот прекрасная женщина играет на арфе. Фигуры изображены на красном фоне, тона яркие и одновременно нежные. Рисунок выразительный, уверенный. Но, пожалуй, все-таки удивительнее всего то, что здесь, во дворце на берегу Невы, показывают не копию с древней росписи, а подлинные изображения, снятые со стен здания, давным-давно разрушенного и погребенного песками пустыни в Средней Азии.

Многие знают об открытиях археологов, раскапывающих памятники древ­ности, но мало кто представляет себе кропотливый труд реставраторов, без ко­торых нельзя было бы ни сохранить подобные фрески от окончательного раз­рушения, ни доставить их в музей.

А реставрацией памятников искусства в наши дни занимаются в основном химики.

Для реставрации старой живописи необходимы новые материалы

Реставрации памятников ис­кусства теснейшим образом свя­зана с химией. Восстановление лакового покрытия картин, отбе­ливание бумаги гравюр и рисун­ков, очистка металлических пред­метов от ржавчины и многие другие операции основаны па использовании химических и фи­зико-химических процессов.

Химические средства опреде­ляют успех прежде всего в рас­чистке. Органические раствори­тели значительно облегчили рас­чистку фресковой живописи — снятие позднейших наслоений, в особенности масляной краски, которой зачастую пытались «под­новить» или закрыть древние изображения. Различные химиче­ские препараты служат для про­мывки изображений, борьбы с коррозией, вредными для пред­метов грибками и насекомыми и т. д.

В основном реставрационном процессе — закреплении разру­шающихся предметов искусст­ва — до самого недавнего време­ни использовались лишь естест­венные материалы: животные и растительные клеи, природные смолы и воски. Появление синте­тических высокомолекулярных смол открыло перед реставрато­рами новые возможности. Они стали получать закрепляющие материалы с заранее заданными качествами, им не требуется (как раньше) приспосабливать про­цессы реставрации к свойствам природных материалов. Это дало возможность решать задачи, ко­торые раньше казались невыпол­нимыми, например реставриро­вать монументальную живопись на лессовой штукатурке и лессо­вую скульптуру.

Живопись клеевыми краска­ми на лессе и расписная лессо­вая скульптура украшали сред­невековые дворцы, наземные и пещерные храмы в Центральной и Средней Азии.

Многовековое пребывание под влажной и засоленной землей приводит к тому, что росписи большей частью бывают сильно повреждены. И без того очень хрупкая лессовая штукатурка становится еще менее прочной, так как добавленная в нее в ка­честве примеси измельченная со­лома истлевает, оставляя пусто­ты.

В лучшем состоянии находят­ся росписи и скульптура, распо­ложенные в пещерных храмах, защищенных от сырости. Здесь в штукатурке сохранилась уп­рочняющая ее примесь крупно- рубленной соломы.

Чтобы снять со стен росписи с хрупкой пористой штукатуркой, нужно было закрепить не только красочный слой, но и штукатур­ку. Следовало найти безводный состав, которым можно было бы прочно закрепить пористый ма­териал — и достаточно простым способом (учитывая полевые ус­ловия работы). Решение было найдено в 1948 году. Под руко­водством заведующего мастерской реставрации монументальной жи­вописи Эрмитажа П. И. Кострова была разработана методика кон­сервации клеевой живописи на лессовой штукатурке и лессовой скульптуры, а также метод сня­тия их со стен с применением синтетических смол.

В качестве основного закреп­ляющего средства среди многих синтетических смол был выбран полибутилметакрилат (ПБМА). Эта смола отвечает всем требо­ваниям, обычно предъявляемым к реставрационным материа­лам, — и незаменима для глубин­ной пропитки.

При выборе новых реставра­ционных материалов всегда нужно соблюдать большую осторож­ность. Должна быть уверенность, что закрепляющий материал не нанесет вреда памятнику — ни в момент применения, ни в даль­нейшем. Пригодность ПБМА в разнообразных условиях была подтверждена специальными ис­пытаниями.

Для глубинной пропитки мы применяем ПБМА, изготовленный по специально разработанной технологии. Он имеет низкий мо­лекулярный вес (относительная вязкость однопроцентного раство­ра ПБМА в толуоле — 0,3—0,5, 25-процентного           раствора — 44—55) и однородное молекулярное строение. Раствор ПБМА в кси­лоле обладает большой прони­кающей способностью и позво­ляет закреплять различные ма­териалы на большую глубину. Другой тип ПБМА — более вяз­кий, — растворенный в ацетоне, служит прочным клеем и пленкообразующим составом. Используя другие растворители (уайт-спирит, четыреххлористый угле­род, метилэтилкетон), можно по­лучить растворы с промежуточ­ными свойствами.

Техника работы с растворами ПБМА очень проста. Устойчи­вость его по отношению к раз­личным атмосферным воздейст­виям позволяет вести работы как в жарком, так и в холодном, сы­ром климате.

Как работают реставраторы

Когда при раскопках помеще­ния на стенах показывается жи­вопись, археологи оставляют у стен слой земли толщиной до полуметра. Этот слой удаляют уже реставраторы. Если завал легко отстает от стены, мы от­крываем росписи большими уча­стками. Если же земля плотно пристала к росписи, расчистка бывает сложной и долгой. Сантиметр за сантиметром скальпелем и кистью отделяем мы приставший лесс от красочного слоя. Но расчистка в поле — лишь предва­рительная стадия: окончательная очистка делается уже в мастер­ской.

Закрепляют живопись сразу после расчистки, многократно, по 18—20 раз, нанося на изображе­ние мягкой широкой кистью ра­створ ПБМА в ксилоле. Получа­ется закрепленный слой глуби­ной примерно 2,5 мм.

Ксилол — неполярный раство­ритель; он не смешивается с во­дой и не вызывает во влажных условиях осаждения смолы из раствора. Поэтому этим раство­ром можно пропитывать даже очень сырую штукатурку. Более того, после пропитки штукатурка почти сразу же становится водо­устойчивой. В этом мы могли убедиться в первый же год рабо­ты на раскопках: сильный ливень не принес вреда росписи, закреп­ленной за полтора часа до этого, в то время как участки лессовой штукатурки, которые не успели закрепить, он сразу же размыл.

Готовясь снимать росписи, размечают их на отдельные кус­ки площадью до полутора квад­ратных метров. Границы выбира­ют так, чтобы они проходили по разрушенным или наименее цен­ным местам. По намеченным ли­ниям в штукатурке делают узкие разрезы, и каждый кусок заклеи­вают марлей на поливинилацетате. По форме и размерам каждо­го куска приготовляют фанерный щит на деревянных брусках. Этот щит плотно прижимают к снимаемому фрагменту. За слоем штукатурки (начиная сверху) в сырцовой кладке стены делают борозду, отделяя роспись от сте­ны; теперь она оказывается лежащей лицом вниз, на деревян­ном щите. Часть штукатурки с тыльной стороны удаляют, остав­ляя слой толщиной 5—6 мм. Сня­тый фрагмент снова пропитыва­ют, на этот раз уже с тыльной стороны и после просушки упа­ковывают в специальный пло­ский ящик, дном которого явля­ется щит.

Примерно так же снимают со стен глиняную скульптуру. Так как слой лесса, образующий скульптурную форму, толще, обычную пропитку приходится дополнять, вводя раствор с по­мощью шприца.

В мастерской снятые фрагмен­ты росписи и скульптуры под­вергают окончательной обработ­ке, на которую идет во много раз больше времени, чем в экспеди­ции.

Если росписи и скульптура содержат соли, в первую очередь приходится удалять их. Штука­турка среднеазиатских памятни­ков насыщена водорастворимыми солями — хлоридами, сульфатами, карбонатами (иногда до 8—11 ве­совых процентов). При испарении влаги они кристаллизуются на поверхности или близко к ней и при этом разрыхляют штукатурку и разрушают красочный слой. Закрепление ПБМА не мо­жет предохранить росписи от разрушения солями: поры шту­катурки не полностью заполня­ются смолой и проницаемы для водяных паров.

Известные прежде способы растворения и вымывания солей в ваннах (а также с помощью компрессов) связаны с много­кратным размачиванием и суш­кой и длятся многие месяцы. В Эрмитаж были привезены сот­ни фрагментов, многие из кото­рых довольно велики по размеру; процесс их обработки грозил ра­стянуться на многие годы.

П. И. Костров и заведующая химической лабораторией Эрми­тажа И. Л. Ногид (консультант — заведующий кафедрой коллоид­ной химии Ленинградского уни­верситета Д. А. Фридрихсберг) разработали в 1958 году способ удаления солей из росписей с по­мощью электродиализа.

Сильно увлажненный фраг­мент росписи в мокрых проклад­ках из мягкой, толстой хлопчато­бумажной ткани помещают меж­ду двумя электродами и пропу­скают постоянный ток. Соли раз­лагаются на ионы (анионы Сl^-, SO₄^2-, CO₃^2- и катионы Na⁺, К⁺, Са²⁺), которые устремляются к соответствующим электродам, ча­стью задерживаясь в прокладках, а частью реагируя со свинцом электрода. Для полного удаления солей надо пропускать ток 6—7 часов.

Процесс электродиализа безо­пасен для красок среднеазиат­ских росписей, за исключением ультрамарина, который чувстви­телен даже к самым слабым кис­лотам. Поэтому для нейтрализа­ции кислот, образующихся в про­кладках, а также для повышения электропроводности в систему вводят однопроцентный раствор аммиака.

Удаление из среднеазиатских росписей солей методом электро­диализа стало возможно только благодаря закреплению штука­турки с помощью ПБМА. Другие синтетические смолы не выдер­живают   электродиализа — они желтеют, разрушаются. Из лессо­вой скульптуры соли удаляют с помощью бумажной пульпы; этот процесс продолжается 5—6 ме­сяцев.

После удаления солей пласты штукатурки с помощью смеси воска с канифолью укладывают на тонкие металлические листы, соединенные с деревянными под­рамниками. Скульптуру монтиру­ют на деревянном каркасе.

Небольшие участки росписи смачивают летучим, не проника­ющим в глубину растворителем для размягчения смолы (напри­мер, ацетоном, метилэтилкетоном, четыреххлористым углеродом или их смесями), после чего удаляют скальпелем мельчайшие посторонние частицы, пользуясь бинокулярным микроскопом с 50-кратным увеличением.

Там, где изображение сильно стерто, интенсивность красок можно несколько повысить, если ввести в поверхностный слой больше смолы. В местах, где изо­бражение полностью утрачено, после тщательного изучения де­лаются дополнения, то есть про­изводится реконструкция. При этом необходимо, чтобы зритель мог отличить реконструирован­ные участки от подлинных. Уча­стки, которые невозможно рекон­струировать, заполняют каким- либо нейтральным тоном. В ре­зультате, как правило, удается в значительной степени восста­новить композицию и цветовые соотношения древней росписи.

Спасенные памятники

Вот уже более пятнадцати лет сотрудники нашей мастерской ежегодно участвуют в археологи­ческих экспедициях, ведущих раскопки на городище древнего Пенджикента (Таджикская ССР, километрах в семидесяти от Са­марканда). Пенджикент один из центров государства древних согдийцев, предков современных таджиков, разрушенный во вре­мя арабского нашествия в VIII веке н. э. Городище пора­жает обилием и разнообразием декоративного убранства жилищ. Росписи обнаружены не только на стенах храмов и больших па­радных помещений, но даже в ма­леньких комнатах и коридорах; они покрывают и стены, и своды. Перед входом во двор одного из храмов Пенджикента располагал­ся скульптурный фриз с фанта­стическими существами на фоне рельефных волн, своеобразный морской или речной пейзаж. Этот фриз длиной 12 метров и высо­той около метра снят и находит­ся на выставке в Эрмитаже.

В Пенджикенте была найдена и великолепная резьба по дереву. Дошла она до нас только потому, что дерево обуглилось при пожа­ре. Обычно же дерево в земле Пенджикента не сохраняется. Обгорелое дерево сохранило мельчайшие детали резьбы. Обуг­ленный слой покрыт сетью глу­боких трещин, забитых лессом. Фактически это — отдельные ку­сочки угля; чтобы не нарушить их расположения, угли сразу же заливают горячим парафином. В мастерской парафин выплавля­ют и заменяют более прочной смесью воска с канифолью. Для большей прочности, а также для того, чтобы щели и трещины не мешали видеть резьбу, их запол­няют толченым углем, замешан­ным на растворе ПБМА. Таким способом сохранены стройные фигуры кариатид, большие балки с резным орнаментом и фриз из бегущих львов, медальоны со сценами охоты и другие резные архитектурные детали.

На выставке в Эрмитаже нахо­дятся также великолепные росписи так называемого «Красного зала» из дворца древних бухар­ских правителей па городище Варахша.

В 1961 году на Краснореченском городище недалеко от Фрунзе при раскопках буддий­ского храма была обнаружена громадная лессовая фигура ле­жащего Будды. Общая длина ее достигала когда-то 12—13 метров. Высота фигуры вместе с постаментом — около 3 метров. На Будде красная одежда с глубо­кими складками. Эта гигантская фигура была закреплена, разре­зана на куски и перевезена в Эр­митаж. Сейчас проводится ес обработка в мастерской.

На юге Таджикистана на го­родище Адясина-Тепе (около го­рода Курган-Тюбе) уже в течение нескольких лет раскапывают буд­дийский монастырь, который был обильно украшен скульптурой. Вынуть эту скульптуру из сыро­го, сильно засоленного завала оказалось крайне трудно, так как отдельные фрагменты плотно сле­жались и их было тяжело отде­лить друг от друга. Тем не менее в результате четырехлетних работ (1961—1965 гг.) удалось извлечь великолепные образцы скульпту­ры — головы, фрагменты торсов, часть головы Будды диаметром около метра.

Так синтетические смолы по­могли сохранить великолепные памятники древнего искусства.

Древняя Русь

Методику, разработанную для реставрации клеевой живописи на лессовой штукатурке, мы в дальнейшем с некоторыми изме­нениями применили для закреп­ления фресок и темперных рос­писей на известковой штукатурке. Так были реставрированы хранящиеся в Эрмитаже фраг­менты античных, византийских, древнеармянских и древнерус­ских фресок.

Сотрудники мастерской за­крепили и сняли со стен фрески, открытые при  археологических раскопках в Смоленске (XII в.) и Пскове (XV в.). Это тоже потре­бовало видоизменения методики: ведь в центральной России кли­мат совсем иной, чем в Средней Азии — он прохладный и влаж­ный. При работе над росписями в раскопках, где стены сплошь насыщены влагой, применение водных клеев было совершенно невозможно. Штукатурка таких росписей обычно бывает повреж­дена, пронизана трещинами и слабо связана с кладкой стены. Поэтому при ее открытии требу­ется немедленное закрепление быстро схватывающимся соста­вом. Закрепление проверили ПМБА. В качестве растворителя использовали смесь ацетона с че­тыреххлористым углеродом.

На участках с сильно раздроб­ленной штукатуркой самым сложным было удержать ее на стене, чтобы снять целым куском, а не мелкими фрагментами. Для этого сразу после закрепления, и еще до заклейки, в трещины и щели вводили тампоны ваты, смоченные в разведенном гипсе. На немногих участках, где шту­катурка хорошо сохранилась п была прочно скреплена с клад­кой, ее нельзя было ни оторвать, ни срезать. Приходилось за слоем штукатурки в кладке пробивать неширокую борозду или разби­рать ряд примыкавших к шту­катурке кирпичей. Дальнейшая обработка снятых фресок была похожа на обработку росписей на лессе. На некоторых участках орнаментальных поясов раско­панной в Смоленске церкви XII века краски настолько ярки и свежи, что видны даже мазки ки­сти и подтеки краски. Из сохра­нившихся композиций особенно интересны женская фигура в красной одежде и изображение святого Николая. Только неболь­шая часть росписей вертикальной стенки встроенной в стену церк­ви гробницы была открыта на месте, все остальное (свыше 500 мелких кусков) найдено в за­вале. В настоящее время ре­ставрация этих уникальных рос­писей заканчивается.

Благодаря применению ПБМА, при раскопках в Смоленске, не­смотря на крайнюю сырость и дожди, удалось снять множество фресковых росписей. Теперь мож­но изучать и показывать ранее неизвестную живопись Смолен­ска — одного из крупнейших куль­турных центров Древней Руси.

Широкие возможности

Экспедиционная работа — лишь одна сторона деятельности нашей мастерской. Основная за­бота у нас — реставрация и консервация многочисленных музей­ных коллекций; ведь в Эрмитаже хранятся тысячи предметов, раз­нообразных по материалу.

С помощью синтетических смол мы закрепляем не только росписи на лессовой и известко­вой штукатурке, но и другие ти­пы слабой, размываемой водой живописи на холсте, дереве, папье-маше, реставрируя деревян­ную скульптуру и саркофаги из Древнего Египта, иранские лако­вые изделия, буддийские иконы на дереве и др.

Прекрасно поддается рестав­рации ветхое, изъеденное жуч­ком дерево; после пропитки ПБМА оно становится таким прочным, что его спокойно мож­но подвергать дальнейшей обра­ботке.

Хорошие результаты дали синтетические смолы при кон­сервации энкаустики (живописи на восковом связующем материа­ле — например, известных фаюмских портретов). Ведутся боль­шие работы и по закреплению энкаустической живописи на ан­тичных стеллах из известняка, найденных в Херсонесе. При по­мощи ПБМА закрепляют разру­шающуюся скульптуру из изве­стняка, песчаника, мрамора (обожженного при пожаре). Она снова становится прочной, даже прочнее, чем была! Укрепляем мы также керамику, кость, бере­сту.

В некоторых случаях, учиты­вая индивидуальные особенности реставрируемых объектов, в каче­стве закрепляющего состава ис­пользуют виниловые смолы (поливинилбутираль, поливинилацетат), а также ПБМА в сочетании с некоторыми естественными материалами.

Синтетические смолы приме­няют для реставрации художест­венных памятников не только в Эрмитаже, но и во многих других реставрационных мастерских. Наиболее крупные работы с при­менением полихлорвинила были проведены в Киеве: укреплены настенная живопись и мозаика в Софийском соборе. При архитек­турно-реставрационных работах, и особенно для доделки архитек­турных деталей я скульптуры, ис­пользуют полистирол, полихлор­винил, эпоксидные и метакриловые смолы.

Новые химические средства открывают перед реставраторами широкие возможности.

Е. Г. Шейнина, старший реставратор Государственного Эрмитажа