Вероятно мы, инженеры, ощу­щаем несовершенство человече­ской памяти сильнее, чем люди других профессий. Наши столы загромождают справочники, мы много размышляем о кибернети­ке и тайно завидуем объему па­мяти «умных машин».

Но спросите любого инженера о заводе или институте, в кото­ром начинался его путь, и он вспомнит такие (подробности, ко­торые наверняка бы стерлись в памяти будь этот завод не пер­вым, а вторым, четвертым, деся­тым… Даже первые неприятности порождают приятные воспомина­ния. Может быть, так кажется по­тому, что они многому учили?

Моя инженерная деятельность начиналась на Охтинском химиче­ском комбинате. 1931 год. Ком­бинат растет, реконструируется. Продолжая выпускать свою тради­ционную продукцию — нитроклет­чатку, он в то же время стано­вится первенцем отечественной промышленности пластмасс.

Сейчас Охтинский химкомби­нат ОДНО ИЗ передовых пред­приятий этой отрасли с высокой культурой производства, а трид­цать четыре года назад над Охтой часто подымались рыжие туманы, совсем не похожие на те «дымки севера», о которых писал Алек­сандр Блок. Это была довольно едкая воздушная взвесь окислов азота и мельчайших капелек азот­ной кислоты. Источником ее был цех нитроклетчатки, из которого хромая лодашенка перевозила на­полненные нитроцеллюлозой де­ревянные чаны в другое помеще­ние.

В те годы на Охте нехватало не только транспорта, но и мно­гого. Зато там были замечатель­ные люди, настоящие энтузиасты и мастера своего дела, такие, как Иван Романович Барботин, Сергей Владимирович Шуцкий, Констан­тин Иванович Антонов, Николай Васильелич Федоров, Олег Ана­тольевич Панин, Николай Михай­лович Егоров, Владимир Соломо­нович Пуркин и многие другие. Это они за короткий срок сумели перестроить старые цехи, воздвиг­нуть новые и превратить комбинат в то, чем он стал теперь. Среди них были и представители «старой гвардии» охтинцев — те, кто начал трудиться здесь еще в начале ны­нешнего века — Александр Андреевич Александров, Леонид Ва­сильевич Лахтин. Пожалуй, наибо­лее колоритной фигурой был начальник лакового цеха Александр Иванович Иванов. Худоща­вый, небольшого роста, необы­чайно подвижный, он казалось, успевал всюду. Обладая громадным производственным опытом, Иванов лучше всякого ОТК опре­делял качество своей продукции. Вспоминается такая картина: об­макнув в лак палец, Александр Иванович поднимает его кверху и пристально следит, как сполза­ет вниз янтарная капля. Потом говорит: «Можно отправлять!» или «Не то…». И, самое интересное, он никогда не ошибался!

В тридцатых годах одним из основных материалов, выпускае­мых комбинатом, стал целлулоид. Он был нужен многим отраслям промышленности, в том числе и автомобилестроению.

В 1935 году во время знамени­того Кара-Кумского автопробега, когда машины преодолели не од­ну сотню километров пустыни, выяснилось, что по светостойкости чаш целлулоид никуда не годит­ся. Жаркое солнце Кара-Кумов быстро окрашивало его в коричневый цвет. Импортный целлуло­ид был свободен от этого недо­статка…

Необходимо было найти при­чину нестойкости нашего пластика и разработать такой способ его получения, который позволил бы получать материал, ни в чем не уступающий зарубежному. В эту работу вложили тогда немало сил и труда научный руководи­тель этой проблемы Семен Соло­монович Миндлин, тогда еще мо­лодой инженер, ныне лауреат Государственной премии началь­ник центральной заводской лабо­ратории комбината Людмила Ива­новна Кузьмина и многие дру­гие инженеры и рабочие. Причина низкой светостойкости нашего целлулоида коренилась в промыв­ной воде. В ней содержалось слишком много солей железа, которые влияли на качество цел­лулоида. С помощью профессора А. А Шмидта были быстро най­дены пути выхода из создавшего­ся положения, и цех стал выпус­кать светостойкий целлулоид.

Охтинский комбинат всегда от­личался тем, что насущные про­блемы решались здесь без малей­шего промедления.

В 1939 году вспыхнула война с белофиннами. Всего несколько де­сятков километров отделяли Ле­нинград от линии фронта. Городу нужна была светомаскировочная пленка, и буквально через не­сколько дней охтинцы дали ее.

Менее чем через два года на­чалась Великая Отечественная война. Охте предстояла эвакуация. Оборудование нескольких цехов и около трехсот работников ком­бината должны были выехать на Урал. Мне были поручены руко­водство эвакуацией и организа­ция производства на новом месте.

Охтинцы хорошо понимали, что значит сохранить для страны еще один завод. Начался демонтаж оборудования. Люди работали, не считаясь со временем, и в авгу­сте 1941 года были подготовлены к эвакуации шесть крупных цехов. Люди и оборудование размести­лись более чем в 100 вагонах, и поезда двинулись к Свердловску, где перед войной началось строи­тельство завода химических реак­тивов, В этих недостроенных це­хах нам предстояло создать но­вую Охту. Путь на восток был долгим и нелегким. Ехали мы 17 дней.

На заброшенную строительную площадку на окраине Свердлов­ска первым из охтинцев прибыл начальник цеха пленки Константин Николаевич Бушуев и сразу же стал сгружать привезенное обору­дование. А через несколько дней пришли и остальные эшелоны. Но где разместить шесть цехов? Долго раздумывать было не­когда — монтажные работы начали сразу же по приезде. Три цеха решили разместить в складских помещениях, а три других — в не­достроенных корпусах завода. Лю­ди работали, что называется, на пределе. Как бывает в таких слу­чаях, сразу выделились несколько человек, по которым равнялись все. Как сейчас вижу молодого слесаря Лешу Сухова со своей знаменитой бригадой, ныне одно­го из ветеранов Свердловского завода пластмасс. Сухов был ма­стером на все руки. Многим обя­заны были мы его золотым рукам.

Еще одной трудно разреши­мой проблемой оказалось разме­щение людей. Жить было не­где — ночевали все вместе, в быв­шем гараже. Здесь мне хочется сказать несколько добрых слов о Лидии Ивановне Сучковой, кото­рая была начальником отдела обо­рудования. Однако она занима­лась не только оборудованием. Много старания и настойчивости приложила она для того, чтобы с помощью Свердловского горко­ма партии расселить людей по квартирам. Ее в шутку прозвали у нас «главным квартирмейсте­ром».

Впрочем, помещений нехватало не только для рабочих. Много оборудования пришлось разме­стить фактически под открытым небом, под брезентовыми тента­ми. Но уже через три месяца первый охтинский цех на ураль­ской земле начал давать продук­цию. Это был цех искусственных смол, которые в то время были очень нужны авиации…

Что было потом? Годы напря­женной работы, без выходных, без отдыха, без жалоб — шла война. Свердловский завод пластмасс стал одним из ведущих предпри­ятий области. Работает он и сей­час.

Еще несколько слов мне хоте­лось бы сказать о тех, кто оста­вался на комбинате в годы бло­кады. Комбинат работал всю вой­ну, помогал фронту, осваивал но­вые виды продукции. Во всем этом была большая заслуга Ни­колая Александровича Николаева, занимавшего тогда должность ди­ректора комбината. Это был на­стоящий коммунист, человек боль­шой души, выдающийся организа­тор и руководитель. Николаев провел Охтинский химический комбинат сквозь 900 суровых дней блокады. Позже он перешел на партийную работу. А в 1949 году, будучи первым секретарем Ле­нинградского горкома партии, стал жертвой сфабрикованного бериевской шайкой «ленинград­ского дела» и погиб. У всех, кто знал Николая Александровича, на­всегда сохранится добрая память об этом прекрасном человеке.

Нельзя не вспомнить и о бли­жайшем помощнике Николаева — Павле Петровиче Архиповском. Он был заместителем директора комбината вплоть до первых дней Великой Отечественной войны Бывший матрос, один из руково­дителей крупнейшего комбината, он ушел добровольцем в истре­бительный батальон. Павел Пет­рович Архиповский погиб в бою, сражаясь в рядах защитников Ленинграда.

Много настоящих ученых, ин­женеров и рабочих вырастил Охтинский химический комбинат, и мы, его воспитанники, гордимся тем, что мы — охтинцы.

М. Г. ВОЛОХОВСКИЙ

главный инженер Государственного института по проектированию предприятий, по производству пластических масс и полупродуктов